Икона Богородицы София – Премудрость Божия (Киевская). Употребление имени Божия творит чудеса даже в мелочах. Где находится самая старинная икона "София Премудрость Божия" и что она означает
Память иконы Софии, Премудрости Божией (Киевской)
совершается в Православной Церкви 21 сентября по новому стилю.
Это иконописное изображение Софии, Премудрости Божией, имеет свои отличительные особенности и пользуется широким почитанием среди верующих. На святом образе изображена Пресвятая Богородица со Своим Божественным Сыном. София или Премудрость Божия в именовании иконы обозначает Господа Иисуса Христа, Который в Священном Писании Ветхого и Нового Заветов назван этими словами. Премудрый царь Соломон в своих Притчах изрек такие слова: «Премудрость создала Себе Дом и утвердила столпов семь» (9, 1). Храмом Божиим и местом обитания зачавшегося Спасителя была утроба Пресвятой Богородицы, поэтому Божия Матерь и названа Домом Божиим. В апостольских посланиях, когда речь шла о Спасителе, Он также именовался в одном месте Божией Премудростью (1 Коринфянам, 30) Христа В этих словах содержится указание на Христа, Сына Божия, Который в посланиях апостольских именуется "Божиею Премудростью" (1 Кор. 1, 30).
Сама иконописная композиция является свидетельством сбывшегося Ветхозаветного пророчества. На иконе мы можем увидеть храм, в котором находится Пречистая Дева Мария. На Нее надет хитон, а голова Божией Матери покрыта специальным покрывалом. Стоит Пресвятая Богородица под сенью, которая опирается на семь столпов. Свои руки Владычица держит направленными в разные стороны, причем ладони повернуты к молящимся. Ноги Божией Матери опираются на полумесяц. На руках у Пресвятой Богородицы изображен Богомладенец Христос, Который правой рукой преподносит благословение, а в левой руке держит державу. На карнизе сени, под которой стоит Пречистая Дева, написаны слова из Книги Притчей Соломоновых: «Премудрость созда Себе Дом и утверди столпов седмь». Над сенью можно увидеть неканоническое изображение Святого Духа и Бога Отца в виде старца, из уст Которого исходят слова: «Аз утвердих стопы Ея». С двух сторон от Божией Матери стоят семь Архангелов Божиих, крылья которых расправлены. У каждого из Небесных служителей в руках изображены их отличительные знаки: Архангел Михаил держит в руках пламенный меч, у Архангела Уриила в руках находится молния, направленная вниз. Архангел Рафаил отличается тем, что имеет при себе алавастровый сосуд с благоуханным миром. Выше перечисленные архангелы изображены с правой стороны от Пресвятой Богородицы и Ее Божественного Сына.
С левой стороны предстоит Архангел Гавриил, в руках у которого находится цветок лилии. По Церковному Преданию именно с этим цветком, символизирующем чистоту и непорочность Пресвятой Богородицы, Архангел Гавриил приветствовал Пресвятую Деву, когда сообщал Ей радостную весть о воплощении от Нее Сына Божия. Далее предстоит Архангел Селафиил, в руках у которого находятся четки, обозначающие сугубую молитву за род человеческий. Архангел Иегудиил изображен с царской короной в его руках, а Архангел Варахиил держит цветы на белом куске ткани.
Подножием Божией Матери служит облако и серповидная луна, а под ними находится амвон, к которому ведут семь ступеней. На этой лестнице стоят семь ветхозаветных праведников, которые символизируют Церковь Христову на земле.
Каждая ступень амвона имеет свою особую надпись, которая обозначает одну из основных христианских добродетелей, исполнение которых ведет в Царствие Небесное: вера, надежда, любовь, чистота, смирение, благость, слава. Семь столпов, изображенных на этой иконе, также имеют свои начертания, связанные с текстом Откровения святого Иоанна Богослова.
Тропарь, глас 1:
Превечная Премудросте, Христе Боже наш,/ Божественным смотрением Своим преклонивый Небеса,/ благоволил еси вселитися во утробу Чистыя Отроковицы,/ средостение вражды разрушив,/ освятил еси естество наше/ и Царствие Твое нам отверзл еси;/ сего ради Тебе, Творца нашего и Избавителя,/ и рождшую Тя,/ спасения нашего тайне послужившую Деву Чистую, православно величаем.
Кондак, глас 4:
Притецем, православнии людие,/ к премудрости Божий/ и видим чудотворную икону Пречистыя Богоматере,/ Юже именуем по явлению Софию, Премудрость Божию,/ зане храм бысть одушевлен Единороднаго Сына и Слова Божия./ Сия убо светолучно сияет в пречестнем храме Своем/ и сердца наша веселит, приходящих с верою/ и взирающих со страхом и благоговением на пречистую сию икону,/ помышляюще в сердцах наших,/ яко воистинну Премудрости Божий есть селение/ и таинства Его смотрение,/ на упование бо верным/ воображение огнезрачное Ей зрим/ и покланяемся, яко истинному и пренепорочному Ея девству/ в рождестве и по рождестве паки;/ от Неяже изыде Огнь Божественный,/ попаляя тленныя страсти/ и просвещая души наша и чисты сотворяя,/ Имже и веки сотвори Отец,/ Той же и Мудрость, Слово и Сила наречется,/ сияние славы и Образ Отчи Ипостаси./ И паки убо молим/ и, припадающе, лобызаем пречестную икону Премудрости Божия Матере/ и велегласно вопием:/ о Милосердая Владычице,/ спаси рабы Своя от насилия диаволя,/ от нахождения иноплеменных и междоусобныя брани,/ яко Ты еси всех благих Подательница и Покровительница/ притекающим к Тебе с верою и просящим велия милости.
Величание:
Величаем Тя, / Пресвятая Дево / Богоизбранная Отроковице / и чтим образ Твой святый, / имже точиши исцеления / всем с верою притекающим.
Молитва:
Непостижимая и Всепетая Премудросте Божия, Софие Преименитая, девственных душе, сиречь Единородный Сыне, Слове Божий, приими молебное сие пение от недостойных и скверных уст наших. Аще и писана суть: не красна песнь во устех грешничих, обаче же разбойник единем словом спасеся, мытарь воздыханием оправдася и хананеина дщерь матерним прошением исцелися, понеже Ты, Господи, Благ и Человеколюбив, грядущаго в мир просвещаеши, и грехи грешником отпущаеши, и разумом неразумных наполняеши, и буияго умудряеши, и жаждущия благих словес души учением Твоим, яко самаряныню водою живою, напаяеши, блудника целомудренна устрояеши, разбойнику рай отверзаеши, зане Ты еси всех благих Податель, и Вразумите ль, и животу Хранитель, Христе Боже наш, и Тебе славу и хвалу, честь и благодарение и славословление возсылаем и поклонение творим со Безначальным Твоим Отцем, и со Пресвятым, и Благим, и Животворящим Твоим Духом, и со Пресвятою и Пренепорочною Твоею Материю, Владычицею нашею Богородицею и Приснодевою Мариею, ныне, и присно, и во веки веков. Аминь.
I. Первый храм во имя Премудрости Божией был воздвигнут в Константинополе самим Константином. Но освящен он был только при Констанции, в 360 г. Не видно, кто дал имя храму. Сократ, наш древнейший свидетель, выражается неясно: “теперь называемая София” (II, 43). Во всяком случае во времена Сократа этот храм назывался Софией. И нетрудно сказать, как понимали это имя христиане того времени. Это было имя Христа, Сына Божия, под этим именем предвозвещенного в Ветхом Завете (прежде всего в книге Притч); это библейское имя повторяет и апостол Павел (1 Кор I:24). В IV в. много говорили и спорили о Божественной Премудрости, в особенности в связи с знаменитым стихом Притч 8:22 “созда мя в начало путей своих…” Это была основная экзегетическая тема в спорах православных и ариан; и обе спорящие стороны были согласны, что Божественная Премудрость, о которой говорится в библейской книге, есть Сын Божий. Такова была богословская традиция. Еще Ориген резко подчеркивал, что только имя Премудрости есть первичное и собственное имя Сына (см. Comm. in Iohann. I. 22). В известном символе Григория Чудотворца Христос называется Словом и Премудростью и Силой… Вряд ли можно сомневаться, что воздвигнутый в IV в. храм Премудрости был посвящен Христу, Boплощенному Слову. И напрасно догадываться, не посвящали ли тогда храмов отвлеченным идеям… У Юстиниана не было поводов изменять посвящение, когда вместо сгоревшего старого храма он воздвиг новый. В его время, во время напряженных христологических споров, опять-таки всего уместнее было посвятить “великую церковь” именно Христу, Премудрости и Слову. Во всяком случае, впоследствии в Византии всегда и неизменно считали Константинопольскую Софию храмом Слова. В этом отношении особенно характерно известное сказание о построении Юстинианова храма. Оно выражает как раз ходячее, общепринятое понимание. Здесь рассказывается о явлении Ангела, “стража храма”, который клялся именем Софии, - “и потому получил храм именование: Святая София, что значит: Слово Божие” (ed. Preger, p. 74)… Не следует спрашивать, в какой день совершался “престольный праздник” в Юстиниановой Софии. И много позже Юстиниана еще не существовало престольных или храмовых праздников в современном смысле. Самое посвящение храмов не было еще строго разграничено, в особенности посвящение Господских и Богородичных храмов. Они посвящались Христу или Богоматери, но при этом еще не выделялся какой-нибудь один определенный праздничный день из общего годичного круга, разве для того оказывались поводы в каких-нибудь исторических воспоминаниях или в текущих событиях, например, в знамениях или чудесах. Вообще же годичный праздник каждого храма совершался в день “отверзения врат”, в годовщину освящения или “обновления” храма - такой порядок сохранялся еще во времена Симеона Солунского. В Константинопольской Софии праздник обновления совершался в канун Рождественского сочельника, 23 декабря, - так как храм был освящен впервые 25 декабря (537 г.) и обновлен после восстановления купола 24 декабря (563 г.). Рождественские дни для этих празднеств были выбраны вряд ли случайно. В службе на день обновления по Типику Великой Церкви Х в., изданному А. Дмитриевским, мы не находим никаких особенностей, которые указывали бы именно на Софийский храм, на определенное его посвящение. Служба совершается скорее о покровении царствующего града вообще. С течением времени в Византии как бы забывают об особенном посвящении Великого Храма, который стал национальным святилищем и святыней. Он стал для византийцев Храмом вообще, Храмом по преимуществу, средоточием всех молитвенных памятей и воспоминаний. И вместе с тем стал символом царства, символом царственного достоинства и власти, - “мать нашего царства”, говорил о Софии уже Юстиниан… По примеру царствующего града Софийские храмы воздвигались во многих местах. И замечательно, почти всегда Софийскими оказываются великие, соборные или митрополичьи церкви. Исключение представляет только Софийская церковь в Иерусалиме. Достаточно припомнить: София в Солуни, в Никее, в Сердике (или в Софии), в Охриде, в Трапезунте, в Мистре, в Арте, в Сливене, в Визе… Может быть, и в Корсуни, или Херсонесе. Особо нужно отметить Софийский храм в Беневенте, конца VIII в. В Никосии на Кипре Софийский собор был построен уже при Лузиньянах, в конце ХII в. Наконец, нужно назвать Софийские храмы в древней Руси: в Киеве, в Новгороде, в Полоцке… В известном смысле имя “Софии” становится как бы нарицательным для обозначения “великих” или главных церквей. Нужно думать, что часто Софийские храмы воздвигались скорее по национальным или политическим, нежели по собственно религиозным мотивам, - в свидетельство национальной или церковной независимости. При этом не изменялось богословское понимание имени: вплоть до ХV в. под именем Премудрости разумели в Византии Христа, Слово Божие (ср., например, Патр. Филофей. Три речи к епископу Игнатию с объяснением изречения Притчей: Премудрость созда себе дом… Изд. епископа Арсения. Новгород, 1898). С таким же пониманием мы встречаемся и у западных авторов, часто оставляющих без перевода греческое имя: Sophia.
II. В русских Софийских храмах издавна престольный праздник совершается в Богородичные дни: в Киеве в день Рождества Богородицы, в Новгороде в день Успения. Спрашивается, как и когда установился такой обычай. Трудно допустить, что в домонгольском Киеве или в Новгороде сознательно отступили от византийского примера. Напротив, здесь стремились к сохранению и воспроизведению богослужебных порядков Великой Церкви. И на Руси хорошо знали, что Константинопольская София есть храм Слова, - “иже есть Премудрость Присносущное Слово”, замечает Антоний Новгородский, бывший в Константинополе в начале XIII в. По древним русским месяцесловам мы знаем, что долгое время в Софийских храмах по византийскому правилу праздновалась годовщина освящения: в Новгороде 5 августа, в Киеве 4 ноября (см. месяцеслов при Мстиславовом Евангелии). В древнейших русских памятниках мы не раз встречаемся с традиционным объяснением: Премудрость есть Христос… По счастливой случайности мы можем точно определить, когда установилось в Новгороде торжественное празднование Успеньева дня. Еще Г. Д. Филимонов издал по рукописи XVI в. два любопытных сказания: “Сказание известно, что есть Софей Премудрость Божия” и непосредственно связанное с ним другое сказание; “которыя ради вины причтен бысть праздник Успения святыя Богородицы в двунадесят Владычних праздников” (Вестник общества древнерусского искусства при Московском Публичном Музее. Т. 1. 1874-1876 гг.). В рукописях нет имени автора. Есть предположение, что эти сказания составлены известным Зиновием Отенским, Во всяком случае, они составлены в первой половине XVI в. И автор пишет с большим подъемом и силой. Особенно интересно второе сказание. На тематический вопрос автор отвечает кратко: “се последнее Христа видеша апостоли, не разрещшеся от телес своих”. Иначе сказать, праздник Успения есть праздник Богоявления и потому “Владычний” праздник, - автор опирается на известное сказание о явлении Христа при Успении. И затем он продолжает: “Генадий же архиепископ премысли один от двоюнадесят праздников праздновати, повеле Успение Богородицы. Прежде же сего вси дванадесят владычних праздников по древнему преданию в храм святыя Софии многочисленным схождением совершашеся светле, и сия yбо слышах в Новеграде от мужей состаревшихся, якоже и в Киеве от начала и до ныне по уставам древле преданным, совершают. Сия довольно есть имеющим ум много указание о сем. Престаните, братие, уже глаголати, - яко неведаем есть толк Софеи Премудрости Божией”. Пред нами свидетельство исключительной важности. Мы узнаем, что до Геннадия (ставшего Новгородским архиепископом из Чудовских архимандритов в 1484 г.) в Новгородской Софии “по древнему обычаю” совершалось только общее празднование двенадцати владычних праздников; иными словами, не было особого престольного дня. И только Геннадий установил особое празднование Успеньева дня. Этот новый порядок породил недоумение и толки: “что есть Софей Премудрость Божия, и в чие имя сия церковь поставлена, и в которых похвалу освятися”… Возникла мысль, не освящена ли София “во имя Пречистыя Богородицы”… Иные отказывались от объяснения: “яка несть зде имени сему в Руси ведомо, ниже мудрости сие мощно толку ведати”… Автор решительно отвечает: “вси богослови умыслиша постаси Сына: Софей, рекше премудрость, Логос, сиречь слово, Силу Божию и сим подобное… Божии же Матери имян никакоже приложиша”… И затем напоминает известное сказание о построении Юстинианова храма… Мы не узнаем, по каким мотивам Геннадий установил Успенский праздник. Вероятнее всего видеть здесь отражение новых греческих порядков, в связи с общим переходом на Иерусалимский устав. В Евергатидском Типике (ХII в.) праздник Успения резко выделен: ™ortѕ g¦r ™ortwn ka€ pan»gurij twn panhgЪriwn њstai… Геннадий вообще заботился об упорядочении богослужения, собирал отовсюду литургический материал… Можно допустить и прямое подражание Москве с ее соборной церковью Успения, - Геннадий был Московским ставленником… Однако все это еще не объясняет тех выводов, которые делали в Новгороде. Ибо празднование Успения в Византии вовсе не было связано с именем Софии. Эту связь устанавливают только в Новгороде. И устанавливают очень прочно. В ХVI в. строятся новые Софийские храмы на севере: в Вологде (заложен в 1568 г.) и в Тобольске (заложен в 1587 г.). Оба храма оказываются Успенскими. Здесь, конечно, сказывается прямое влияние Новгородского примера. Вологда всегда была связана с Новгородом, а в Тобольске первые владыки были из новгородцев. Позже и, очевидно, по Тобольскому примеру, во имя Св. Софии, Премудрости Божией, была устроена первая русская церковь для русских полоненников в Пекине, освященная в 1695 г.; впрочем, ее называли обычно Никольской, по чтимому в ней образу Св. Николая. И вскоре ее заменяют Успенским храмом (в 1732 г.)… В Киеве совершенно независимо устанавливается обычай праздновать день Рождества Богородицы. Когда, сказать точно не можем. Но вряд ли не только со времен Петра Могилы, когда Киевская София была восстановлена после долгого запустения. Во всяком случае, именно при Могиле праздник Рождества Богородицы был установлен как престольный праздник в Десятинной Церкви.
III. В византийской иконографии можно различить два независимых друг от друга сюжета. Во-первых, - Христос, Премудрость и Слово, под видом “Ангела великого совета” (“по Исаиину пророчеству”, Ис 9:6). И во-вторых, олицетворение Премудрости, Божественной или человеческой, по типу античных олицетворений, в женском образе… К первой теме относится прежде всего известная фреска в александрийских катакомбах в Кармузе (прибл. V-VII вв.). Здесь был изображен в натуральный рост крылатый ангел с нимбом. Надпись: SOFIA IS CS. Это есть изображение Христа в ветхозаветном подобии. Ветхозаветным праведникам и патриархам Бог являлся часто в образе ангела (например Аврааму, у дуба Мамврийского). И по древнехристианскому толкованию, являлся именно Бог-Слово, Сын Божий. Поэтому древние писатели и отцы Церкви обычно называют Христа между прочим и Ангелом или Архангелом, и даже Архистратигом, как вестника воли Божией. Уже автор книги “Пастырь” созерцает Сына Божия как “славного Ангела” (конец II в.); любопытно, что он почти что отождествляет Сына Божия с Архангелом Михаилом. Имя Ангела ко Христу прилагают и отцы IV в.; и даже позже автор Ареопагитик, на которого так часто ссылаются поздние византийские иконописцы, подчеркивает, что Христос, как Бог откровения именуется Ангелом великого совета (de coеl. hier., cap. IV). Таким образом, изображение Сына Божия в ангельском облике вполне объясняется из древнехристианских представлений. Однако в иконографии эта тема не могла получить широкого развития. Ветхозаветные и символические образы не соответствовали основной тенденции византийской иконописи, как она развивалась со времен иконоборческой смуты. Слагается и утверждается исторический (или, лучше сказать, историко-иератический) тип Христа. В византийской иконографии преобладает преображенный евангельский реализм. В этом отношении очень характерно известное правило Трулльского собора, предлагавшее изображать Христа “в Его человеческом облике” - “в напоминании о Его жизни во плоти”. И “евангельскую истину” собор противопоставлял уже упраздненным ветхозаветным “символам” и “типам” (Трулл. 82). Это правило очень понятно после пережитой христологической борьбы, когда приходилось защищать и объяснять полноту и единосущие человеческой природы во Христе. Вместе с тем изображение Христа в ангельском образе могло возбуждать двусмысленные догадки: не был ли Христос ангелом (не только по служению, но и по природе). Подобные мысли были у некоторых гностиков; впоследствии Зигавин обличает богомилов, что они отождествляют Сына Божия с Арх. Михаилом, именно как Ангела великого совета (Panopl., tit. XXVII, cap. 8). Конечно, у богомилов это был архаический мотив. Во всяком случае, вполне понятно, почему в ранних византийских памятниках изображения Ангела великого совета очень редки. Такие изображения существовали, но они вызывали соблазн, их считали противными преданию Церкви (ср. Преп. Феодор Студит. Письма, I, 15). Поэтому вряд ли можно видеть Ангела великого совета в известной фреске Константинопольской Софии. Скорее всего, здесь был изображен тот Архангел, “страж храма”, о явлении которого рассказывается в известном сказании. Ниоткуда не видно, что “стражем храма” назывался у византийцев тот, кому храм был посвящаем; во всяком случае, это вряд ли возможно по отношению к Господским храмам… В миниатюрах мы встречаем иногда изображение Премудрости в ангельском образе, но тоже не часто (см. любопытную миниатюру в Лествице, рукоп. Синайского мон., № 418, XII в.; из более поздних памятников ср. Лицевую славянскую Псалтирь 1397 г., в собрании Общества Любителей древней Письменности; еще на эмалевом окладе Сиенского Евангелиария; ср. интересную миниатюру Барбериновой Псалтири, № 202, ХII в.: basile…a twn cristianwn)… Образ Ангела великого совета оживает в иконографии только в поздне-византийскую эпоху, во времена Палеологов, когда вообще в иконописи усиливается символическая струя. К этому времени относится интересная фреска в церкви Св. Стефана в Солетто; Ангел в белоснежных одеждах, с крещатым нимбом; в руке чаша, - вероятно, евхаристическая (может быть, в связи с Притч 9:2, обычно относимом к Евхаристии; ср. канон Косьмы Маюмского в Великий Четверток). Надпись: HAG SOFIA O LOGOS. Это изображение входит в сложную комбинацию, в которой явно сказываются западные влияния: изображение так называемого “Апостольского символа”, непринятого на Востоке, на свитках апостолов… Роспись поздняя, конца ХIV в. … Эта фреска есть, по-видимому, единственный бесспорный случай изображения Премудрости-Ангела в это время. Правда, изображения Ангела великого совета вообще становятся частыми и обычными, - см., например, в Афонских росписях. И впоследствии Дионисий Фурнаграфиот указывает писать их в апсиде бокового придела или в боковом куполе. Однако не следует в каждом изображении Ангела великого совета видеть образ Премудрости. Вряд ли правильно думать, что Христос под видом Ангела изображается именно как Премудрость. Имя Премудрости называется и пишется скорее просто как одно из имен Второй Ипостаси, и потому всегда вместе с именем Слова… От этой библейской темы нужно отличать другую, античную тему, - олицетворение мудрости. Прежде всего, нужно отметить изображение росписи терм в Газе, VI в., известное нам только по современному описанию Иоанна Газскаго. Атлант несет пламенеющий шар, восходящее солнце. Его поддерживают две девы: Sofia и Arete. София в сребристом одеянии, как богиня луны… Со сходным изображением мудрости мы встречаемся впоследствии в миниатюрах к Псалтири: Давид среди двух дев, Sofia и Profhteia (см. в Парижской Псалтири, Х в., N 139, и в других; изображение восходит, по-видимому, к более раннему образцу)… К античному мотиву впоследствии присоединяется библейский. В этом отношении очень любопытно видение Константина Философа. Он видел во сне много дев и среди них приметил и избрал одну, “прекраснейшую всех, с лицем светящимся, украшенную многими золотыми монистами, и жемчугом, и украшениями”… “Имя ей было: София”, то есть мудрость… Ср. Прем 8:2 “я полюбил ее и взыскал от юности моей, и пожелал взять ее в невесту себе, и стал любителем красоты ее”… К подобному, но несколько отличному типу олицетворений относится спорная женская фигура в изображениях евангелистов. Впервые такое изображение мы встречаем в Россанском пурпурном списке Евангелия, при евангелисте Марке: женская фигура с нимбом стоит перед евангелистом и указывает на его свиток. Всего вернее видеть в ней олицетворение вдохновения или мудpoсти, по аналогии с подобными изображениями в рукописях античных авторов. Ср., например, известную миниатюру в венской рукописи Диоскорида, где предстоящая автору женская фигура надписана: ›uresij - любопытно, что позднейший средневековый реставратор сделал на поле пояснительную отметку: sofia… Христианские миниатюристы понимали “вдохновение” как дар “духа премудрости и разума” (Ис 11:2). В позднейших славянских (сербских) Евангелиях ХIV-ХV вв. женская фигура изображается уже при всех евангелистах. В Афонохиландарском Евангелии № 572 есть и надпись: Премудрость… В то же время подобные изображения встречаем и в росписи (Раваницкая церковь в Сербии, 1381 г.; Успенская на Волотовом поле в Новгороде)… Наконец, нужно отметить знаменитую мозаику в росписи собора в Монреале. Здесь Премудрость изображена, как оранта, в царской столе и в венце поверх покрывала, с распростертыми руками. Надпись: Sapientia Dei… Это изображение входит в цикл дней творения; очевидно в связи с Притч 8:30 “тогда я была при Нем художницею” (ср. Прем 7:21 “Премудрость, художница всего…”)… Аналогичные изображения мы встречаем и в западных памятниках. Особо нужно отметить изображение мудрости и семи искусств (например в известной лионской рукописи Пруденция: Sancta Sophia и septem artes)… Вряд ли можно разгадать за этими олицетворениями определенную религиозную идею.
IV. Известная Новгородская икона Св. Софии есть своеобразный Деисис: Огнезрачный Ангел на престоле с предстоящими, Богоматерью и Предтечей. Над главою Ангела в медальоне погрудное изображение Спасителя. Вверху этимасия. Ангел облечен в царские одежды, на главе венец, в руках жезл и свиток. Престол укреплен на семи столпах… В огнезрачном Ангеле нужно видеть Ангела великого совета, Сына Божия, - здесь оживает древний иконографический сюжет. Но он осложняется новыми, апокалиптическими чертами. Тайнозритель видел Сына Божия, “облеченного в подир и по персям опоясанного золотым поясом” (Откр 1:1З); “очи Его, как пламень огненный, и на голове Его много диадим” (19:12); “и лице Его, как солнце, сияющее в силе своей”(1:16). Ср. также видение Даниила (гл. 10)… Такому толкованию не мешает наличие второго изображения Христа. Подобная диттография нередка в символических композициях. В данном случае удвоение образа могло означать двойство природ во Христе (так объясняли его впоследствии братья Лихуды). Иногда предстоящие изображаются тоже с крылами: Предтеча, очевидно, в связи с пророчеством Малахии (см. 3:1), отнесенным в Евангелиях к Крестителю: “Се, Я посылаю Ангела Моего пред лицем Твоим “ (Мф 11:10; Мк 1:2; Лк 7:27); Богоматерь как апокалиптическая Жена, по Откр 12:14 “и даны были жене два крыла большого орла”… Вообще нужно заметить, что Деисис есть эсхатологическая композиция, - “художественная синекдоха Страшного Суда”, по удачному замечанию А. И. Кирпичникова… Трудно точно сказать, когда сложилась Новгородская композиция. Во всяком случае, в греческих памятниках она неизвестна. На Московском соборе 1554 г. против диака Висковатого приводили свидетельство неких святогорских старцев об иконе Софии в Пантелеимоновском монастыре на Афоне; но мы совершенно не знаем, что это была за икона. Вряд ли Новгородский Деисис. Скорее отдельный образ Ангела. Первое упоминание о Новгородской иконе мы встречаем в IV Новгородской летописи под 1510 (7018) г.: вел. князь Василий III, проезжая чрез Новгород, “велел свещу негасимую пред Софиею Премудростию Божией день и нощь, по старине, как была прежде” (ПСРЛ, IV, 137; ср. 287). Вероятно, это относится к иконе Св. Софии в иконостасе Новгородского собора, почитаемой за чудотворную. Но иконостас (“деисус”) поставлен был только в 1509 г. (ПСРЛ, IV, 136). Перед какой иконой теплилась негасимая свеча прежде, не знаем. Иконостасная икона носит следы позднейшего поновления. Роспись алтаря, в которой на горнем месте изображена София, относится тоже только к XVI в. Кстати заметить, роспись конхи явно апокалиптического содержания, на текст Откр 11:15, который и выписан на уступе свода: “Бысть царство мира Господа нашего и Христа Его, и воцарится во веки веков”… На наружной стене, над западными вратами образ Софии написан только в 1528 г., при арх. Макарии; “а и прежде сего было же написано на том же месте, но токмо един образ Вседержителя до пояса” (ПСРЛ, VI, 286)… В Новгородских росписях XIV-XV вв. образа Софии не встречаем, зато он обычен, начиная с XVI в. В Москве он становится известен только со времени обновления Кремлевских соборов после пожаров 50-х гг., при Грозном, когда здесь работали новгородские и псковские иконники. Большинство известных списков Новгородской иконы относится даже к XVII в. И не старше самого конца ХVI в. русский иконописный подлинник, в котором Новгородская композиция описывается подробно… Пред нами, несомненно, сравнительно новая композиция. Очень любопытно, что в русских памятниках, начиная с ХVI в., вообще становится частым изображение Господа Вседержителя с крыльями (прежде всего в изображениях творения мира - в миниатюрах и в росписях); против этого резко возражал диак Висковатый. Особо нужно назвать очень запутанную композицию: “Ты еси иерей во век”… Против этой иконы возражали Максим Грек, Зиновий Отенский. Диак Висковатый видел в ней “латинское мудрование”. Во всяком случае, это западная композиция. В ней два бесспорных западных мотива, неизвестных в византийской иконографии. Во-первых, Распятие в дланях Отчих (собственно образ Троицы, так называемый Gnadenstuhl), - типично западная композиция, в особенности частая в XV в. в Германии (ср. у Дюрера; впервые, кажется, в витражах St. Denis, конец ХII в., так называемая Quadriga Aminadab). Во-вторых, Христос на кресте в образе белого серафима (“душа Иисусова”, по объяснению псковских иконников); невольно вспоминается видение Франциска Ассизского на горе стигматов. Christus sub specie seraph, - постоянная тема западных мастеров, начиная от Джотто, и тоже частая в гравюрах XV в. (см. и у Дюрера)… Здесь был новый повод изображать Христа под ангельским образом… Новгородская икона Св. Софии принадлежит к числу тех новых символических композиций, которые становятся обычными в русской иконописи с середины XVI в. В известном смысле это преобладание символизма означало распад иконного письма. Икона становится слишком литературной, начинает изображать не столько лики, сколько идеи. Икона становится слишком часто своеобразной иллюстрацией к литературным текстам, иногда библейским, иногда житийным и апокрифическим. В этом новом литературном символизме очень сильны западные мотивы; прямое влияние западных (немецких и фламандских) гравюр не подлежит спору - в XVII в. целые церкви расписывают по известной Библии Пискатора. Среди библейских тем очень часты темы из книги Притч, из Премудрости Соломоновой… Этот перелом в иконописании верно почувствовал диак Висковатый: “и аз увидел, что иконы по человеческому образу Христа Бога нашего сняли, а которых письма есми не видал, те поставили, велми ужасся есми и убоялся льсти и всякаго злокознства”… Возражения Висковатого против новых икон определялись не столько его “консерватизмом” или косным пристрастием к “древним образцам”. Его беспокоил самый замысел новой иконописи. Он видел в ней некое отступление в Ветхий Завет, возвращение к “образам” и “сеням”. Он исходил из Трулльского правила: “въображати по плотскому смотрению”. И напоминал: “неподобает почитати образа паче истины”… Поэтому его не успокаивал ответ, что Христа пишут в Ангельском образе “по Исаиину пророчеству” и два крыла багряны описуются по Великому Дионисию. Ибо пророчества исполнились в Евангелии, и нужно писать Христа по Евангельской истине, а не по пророческим предварениям, “да не умалится слава плотского образования Господа нашего Иисуса Христа”. Возражения Висковатого открывают нам религиозный смысл русских споров о новых иконах. Здесь сталкивалось два религиозных мировоззрения: традиционный христологический реализм и возбужденное религиозное воображение. Именно против игры воображения и направлялись требования писать “с мастерских образцов”, - это требование имело не только технический, но и религиозный смысл. Дмитрий Герасимов передает слова Максима Грека: “а кто де и захочет, емлючи строки от писания, да писати образы, и он бесчисленныи образы может составити”… Из комбинации текстов и возникали по большей части русские символические иконы XVI в. Сюда же относятся и иконы Премудрости… Очень характерно, что, хотя Новгородская икона Св. Софии становится одной из самых распространенных в ХVII в., споры о ней не прекращаются. Против нее резко возражает уже в конце ХVII в. известный справщик, чудовский инок Евфимий, - и по тем же основаниям, что были у Висковатого. Он требует историзма, возражает против “вымышленных подобий”… “Но приличнее мнится писати Святую Софию, рекше Мудрость, Воплощеннаго Христа Бога, якоже и пишется муж совершен, яков бе”, - “и святых угодников Его… якоже кийждо хождаше на земли” (Вопросы и ответы инока Евфимия. Изд. Филимоновым в “Вестнике общества древнерусского искусства”, т. 1). Особая служба на Успеньев день с каноном Св. Софии является только в начале ХVII в.; составил ее князь Семен Шаховской.
V. В иконописных подлинниках есть особая статья о Новгородской иконе. Это “сказание о образе Софии, Премудрости Божией” встречается и отдельно, в различных сборниках смешанного содержания ХVI-ХVII вв., в частности в Толковых Апокалипсисах, что очень характерно. Любопытно, что оно вставлено (с явным нарушением связи речи) в пространную редакцию послания патр. Луки Хризоверга к Андрею Боголюбскому (по Никоновской летописи). Вообще это “сказание” встречается в рукописях очень часто. К сожалению, отдельные списки не были до сих пор сопоставлены, и литературная история “сказания” остается неясной. По-видимому, оно было составлено в объяснение вновь написанной иконы - всего скорее в Новгороде. Это есть именно “толкование” иконы… Икона Софии объясняется, как образ девства. “Образ Премудрости Божии, Софии, проявляет собою пресвятыя Богородицы неизглаголаннаго девства чистоту; имать же девство лице девиче огненно”… “Сказание” видит в Ангеле символ девства, - “яко житие девственное со ангелы равно есть”… “Лице огненное являет, яко девство сподобляется Богу вместилище быти; огнь бо есть Бог”… Предстоящие являют примеры девства, и прежде всего Богоматерь. “Елицы же девство хранят, подобятся Пресвятей Богородице. Якоже бо та породи Сына Слова Божия, тако и держащии девство рождают словеса детельна, сиречь и иных учаще к добродетели”… Еще Буслаев удачно назвал это сказание “поэмой о девственном житии”… Возникает вопрос об источниках этого сказания. С большим основанием можно предполагать здесь западное влияние. Апофеозу девства можно связывать с тем своеобразным аскетико-эротическим движением, которое с особою силой вспыхивает в немецкой мистике ХIV в. Во всяком случае, очень показательно, что это движение было связано с символом или образом Премудрости. Здесь прежде всего нужно назвать Сузо, одного из самых замечательных мистиков позднего средневековья, имевшего исключительно сильное влияние в свое время. Сузо называл себя обычно “служителем Вечной Премудрости”, и одна из его книг написана в форме диалога с Премудростью (“Bьchlein der ewigen Wishet” или, в латинской редакции, Horоlogium Sapientiae). Сузо основал “братство Премудрости” и составил для него особое молитвенное правило; он составил затем особую службу Премудрости. Премудрость для Сузо есть Христос, Сын Божий. Но созерцает он Премудрость под женским образом, как Возлюбленную, als ein lutseligъ minnerin. Конечно, это был библейский образ Премудрости. Но у Сузо он получает особую остроту. Сузо называют “последним миннезингером”. И, действительно, в его мистике повторяется вся эротика Миннезанга. Нежно говорит Премудрость к человеческому сердцу, чтобы привлечь его к себе в женском образе, und redet zartlich im frцwlichen bilde… Для Сузо символы становятся видениями. Свое первое видение Сузо так описывал в своем житии: “Она парила в высоте над ним, восседая на троне в облаках. Она сияла, как утренняя звезда. Она была подобна солнцу во всем его блеске. Она имела вечность своим венцом… И то казалось ему, что видит он пред собою Прекрасную Деву, то это был благородный юноша… So er iez wande haben ein schцn jungfrowen, geschwind van er einen stolzen jungherren… То говорила она с ним, как мудрая наставница, то как возлюбленная”… Cузо зарисовывал свои видения. Еще в молодости он сделал на пергаменте изображение Премудрости “в нежной красоте и возлюбленном образе” (in minnenklicher Schonheit und lieplicher Gestalt), и никогда не расставался с этим образом. Впоследствии он украшает миниатюрами рукопись своей автобиографии. Эти миниатюры повторяются в списках его жития и переходят в первые печатные издания его творений (см. Аугсбургские издания 1432, Ant. Sorg. и 1512 Hans Othmar); они известны и в отдельных гравюрах. Он изображает Премудрость в царских одеждах и в венце, в руках держава, на груди сияют звезды… Иногда в виде ангела… Образ Премудрости у Сузо двоится. Это и Христос, и Богоматерь. Мистика Премудрости соединяется у него с культом имени Иисусова. Он вырезает у себя на груди это священное имя: IHS, и с радостью носит эти “язвы любви”. Кстати заметить, и Сузо видел Христа в образе распятого серафима. Он видел свою душу в объятиях Христа. Он прочел на главе Богомладенца сладостное имя: Herzetrut, “друг сердца”… И вместе с тем он весь охвачен восторгом пред “нежной Царицей небес”. Особенно торжественно празднует он день Успения, - “тогда бывает особая радость при небесном дворе”… Образ Премудрости становится для Сузо символом чистоты и девства, символом бесплотного и девственного брака, символом “любящей души” (“minnende Seele”)… Книги Сузо были в XV в. любимым чтением в немецких и фламандских монастырях; их читали даже больше, чем книгу “О подражании Христу”… И не было бы удивительно, если бы о его видениях узнали псковские иконники. Новгород и Псков были в постоянных и тесных связях с Западом. Это не были только торговые связи. Иначе было бы непонятно, как мог оказаться в Новгороде в конце ХV в., при Геннадии, доминиканский монах Вениамин (“родом славянин, а верою латинянин”) в роли главного справщика библейских книг. Библейский текст в Новгороде в это время правят по Вульгате. В то же время и несколько позже здесь появляется ряд переводов с латинского (и с немецкого), - и сделаны они были “в дому архиепископли” и по владычному повелению. Переводил и толковую Псалтырь Брунона Вюрцбургского, и Rationale divinorum officiorum Вильгельма Дурантия, и полемические “против богоотметных жидов” сочинения Николая Де-Лира и Самуила Евреянина. Во всяком случае, западная книга не была здесь ни редкой, ни непривычной… Поэтому вряд ли насильственным является сближение Новгородского “сказания” о Софии с западной мистикой. Новое толкование ложится поверх старого. Традиционный образ Ангела великого совета открывается в новом свете. Возникает спор, “что есть Софей, Премудрость Божия”… В Новгороде, в конце XV в., после московского разорения, настроение было очень повышенным и беспокойным. К тому же кончалась “седьмая тысяча” лет, и ждали Второго Пришествия. Это было время очень благоприятное для апокалиптических видений. Не случайно с этих пор Апокалипсис становится почти настольной книгой в русском обиходе. Религиозная мысль выходит из четких граней византийского догматизма в область восторженных и возбужденных прозрений и созерцаний… И нужно прибавить, тема о девстве была тоже апокалиптического происхождения; ср. видения 14 главы Откровения (14:4): “Это те, которые не осквернились с женами, ибо они девственники; это те, которые следуют за Агнцем, куда бы Он ни пошел. Они искуплены из людей, как первенцы Богу и Агнцу”… С этим апокалиптическим мотивом вполне совпадала западная мистика “любящей души”…
VI. Киевская икона Св. Софии имеет явные западные черты. Она не старше самого конца XVII в. Во всяком случае, Павел Алеппский, проезжавший через Киев в 1654 г., еще не видал теперешней иконы. В иконостасе была другая икона Премудрости: “в середине иконы церковь с колоннами <…> над церковью Христос, и Его Дух Святый нисходит на нее в сиянии…” Нынешняя икона написана и поставлена, очевидно, только при последнем восстановлении Киевской Софии, при митрополитах Гедеоне и Варлааме Ясинском, в конце 80-х и даже в 90-х гг. К тому же времени относится и Тобольская икона св. Софии. Это - иконы Богоматери. Богоматерь изображена здесь под видом Апокалиптической Жены, с крыльями орла великого. Она стоит на облаках, на серповидной луне. В руках крест и жезл. В Тобольской же иконе еще и венчик из 12 звезд. Два ангела держат над главою венец (ср. Откр 12:1,14)… Это характерный западный сюжет, совершенно чуждый восточной иконографии. На Западе он становится известен с конца ХIV в. И очень рано получает определенный богословский смысл, становится символическим образом Непорочного Зачатия, Immaculata Conceptio. Это богословское мнение, возведенное в римской церкви на степень догмата только в ХIХ в., уже с ХIV в. настойчиво проповедуется францисканскими богословами, одобряется на Базельском соборе и впоследствии с особенной ревностью распространяется иезуитами. Литература ХVI и ХVII вв., посвященная этой теме, с трудом обозрима. Однако она довольно однообразна. И постоянно мы встречаем в этих марианских книгах образ Апокалиптической Жены, обычно в очень запутанных символических композициях. Этот образ становится символом предвечного девства. И когда после Тридентского собора возник вопрос, можно ли “писать таинство Непорочного Зачатия” и как должно его изображать, обыкновенно отвечали указанием на образ Жены, облеченной солнцем, венчаемой и почитаемой ангелами (ср. напр. Molani J. De historia imaginum et picturarum. Ed. princ. Lovanii, 1570; Сагd. F. K. Borromacus. Dе рictura sacra. Ed. рrinc., 1634). Как на образец обычно указывали на заглавную гравюру в книге Clihtovii J. Dе puritate Sanctaе Virginis. Editio princeps, 1513. Уже в XV в. подобное изображение обычно в рукописях и затем переходит на гравюру. Очень любопытно, что нередко в этих изображениях делается ссылка на Притч 8:22, - стих о Премудрости (уже в 1492 г. у К. Гривелли, в Лондонской National Gallery, 906 (Thе Virgin in Есstasу), - “ut in mente Dei ab initio соncepta fui, itа et facta sum”; ср. гравюру в Heures а l’usage du diocиse d’Angers, рar Simin Vostrй, 1510, надпись “Nec dum erant abyssi, et ego concepta eram”…) Это было связано, конечно, с тем, что очень рано (может быть уже с XII в.) на службе в день Зачатия Богородицы, 8 декабря, полагалось “чтение” именно из книги Притч 8:22-30… Это предрасполагало видеть в Премудрости именно Богоматерь, - “окончательную цель вечного совета”, termino fisso d’eterno соnsiglio, как выразился Данте (Pаrаdiso, 33, 3). Еще Лютер возмущался, как насилуют библейский текст, когда тексты о Премудрости относят к Богоматери. Богословы в таком толковании видели обычно только “применение” библейских текстов (adaptatio или ассоmоdatio). Но мистики и проповедники были смелее. В ХVI и ХVII вв. такое объяснение становится почти что всеобщим. Достаточно назвать П. Канизия и Корнелия а Лапиде, который в своих толкованиях на Священное Писание подводит итоги всей предшествующей экзегетики… Из этих ходячих католических представлений вполне понятно, как символическая икона Непорочного Зачатия могла оказаться иконою Софии… Хорошо известно, насколько общепринятым было католическое мнение о Непорочном Зачатии Девы Марии у киевских богословов XVII в. Его защищает и развивает Антоний Радивиловский а своем “Огородике Богоматери” (ср. Hortulus reginae И. Меффрета), Ианникий Галятовский в “Небе Новом”, - на заглавном месте первого, Черниговского издания этой книги (1677 г.) изображена Богоматерь, окруженная ангелами, на звездном небе… Нужно назвать св. Димитрия Ростовского… Любопытно, что студенческая конгрегация Киево-Могилянской Академии праздновала свой годовой праздник в день Зачатия, и члены конгрегации должны были исповедовать и утверждать, что “Мария не токмо без греха действительного смертного или простительного, но и без первородного есть”… Все это заставляет думать, что киевская икона св. Софии есть ничто иное, как изображение Непорочного Зачатия. Любопытно, что Сковорода в одном из своих стихотворений икону, подобную Киевской (в “богословской школе” в Харькове), прямо называет “образом зачатия Пречистыя Богородицы” и заключает: “Победи сия! Христос в тебе вселится. Будь, как дева, чист: мудрость в сластях не местится”, - vivere in impuro corde Sophia nequit…
Праздников праздник и торжество торжеств (греч.); ср. ирмос 8 песни канона Пасхальной утрени. - Ред.
Царство христиан - Ред.
Христос в виде серафима (лат.) - Ред.
Ибо в уме Божием от начала родилась, и так стала я. - Ред.
Я родилась, когда еще не существовали бездны (Притч 8:24). - Ред.
Жить в нечистом сердце София не может - Ред.
София — Премудрость Божия — икона, известная издревле на Руси, сводится к двум типам: Киевскому и Новгородскому. На обоих из них центральной личностью является Господь Исус Христос, как олицетворение Божественной Премудрости, о Котором в Книге Притчей Соломоновых сказано: «Премудрость построила Себе Дом, вытесала семь столбов его » (Притч. 9, 1). В этих словах премудрого Соломона содержится указание на Исуса Христа, Сына Божия, Которого св. ап. Павел именует «Божиею Премудростью » (1 Кор. 1, 30), а под словом Дом подразумевается Пресвятая Дева Мария, от Которой воплотился Сын Божий. Икона является свидетельством об исполнении этого пророчества.
Киевская икона изображает Богоматерь, окруженную архангелами. Над главой Ея — Бог Отец, а в руках — младенец Христос. Богоматерь находится под сенью, поддерживаемою семью столпами. Новгородская икона изображает Богоматерь в молитвенном стоянии перед Спасителем. Бог Отец царит над сенью, которая также на семи столпах. Молясь канон Софии — Премудрости Божией, христианин получает благодатные дары Божии для вечного спасения души и исцеления от телесных болезней.
——————————————————————
→
Порядок чтения по уставу
——————————————————————
Тропарь, глас 4-й
В елия и неизреченная премудрости Божия сила, Софии преименитая, пречестныи храме, огнезрачныи Престоле Христа Бога нашего, в Тя бо вселися неизреченно Слово Божие, и плоть бысть, невидимыи явися, и неприкосновенныи из Тебе изыде и с человеки поживе, врага уловляя, и человеки от клятвы древния свобождая. Молимтися Владычице, отягченных нас во гресех лютых, помиловати и спасти души наши, и яко чадолюбивая и милосердая Царице, призри на люди Твоя, и умилосердися заступи от напастей и скорбей лютых, и грады наша невредимы сохрани, идеже ныне имя Твое пресвятое боголепно славящих. (Дважды).
Слава, и ныне. (Повторяем тропарь).
КАНОН, глас 4-й
Песнь 1. Ирмос
Н еизреченным велением пеша пловца приял еси, и непроходимое море изсушил еси, израильтельския люди обращенныя от Египта, исходную песнь пою Тебе Господи.
Запев: П ремудрость Божия София преименитая, спаси ны грешныя рабы Своя (поклон).
А з премудрость Божия вселих рече приточник, от лица Господня мой совет и утвержение, еже есть Единородныи Сын Слово Божие. Аз рече любящия Мя люблю, и взыскающии Мене обрящут благодать.
Запев. Б ог премудростию Своею землю основа, уготоваже небеса мудростию, положи облак во одеяние, и составив свет утрении, вратницы же адовы видевше тоя убояшася.
Слава. В сем сердцем взыщем премудрость Божию, от пречистыя Девы в плоть пришедшую, да не поткнутся ноги наша, и не убоимся страха нашедшаго на ны, и устремления нечестивых.
И ныне. Д остойно Тя яко одушевлену небо прияша, небесная пречистая божественая селения, и предста светло украшена, яко Невеста Всенепорочная Цареви и Богу, и всей твари Владычице.
Катавасия: С
охрани от бед рабы Своя, премудрость Божия София преименитая, яко усердно к Тебе прибегаем, к милостивому Избавителю и всех Владыце Господу Исусу (поклон)
. Г
осподи помилуй (трижды с поклонами)
.
Песнь 3. Ирмос
У твержай гром и зиждай дух, утверди мене Господи, да пою Тя целомудрено творя волю Твою, яко несть свят яко же Бог наш.
Запев. Г осподь будет на всех путех наших, и утвердит ноги наша, да не поткнемся, аще стяжем премудрость Его, и обымет нас и даст главам нашим венец благословенныи.
Запев. Д ар благ дает нам София премудрость Божия, и путем правым тещи наставляет нас, аще течем путем тем, не запнемся. И сохраняем себе в живот вечныи.
Слава. Е гда же уныем да взыщем премудрость Божию Софию именуемую, и даст нам велию радость, и сохранит нас от всякия неприязни и покажет нам путь животныи.
И ныне. Л ик богословец свыше же ангел множество, идяху к Сиону всесильным мановением достодолжно Владычице, Твоему погребению служаще, и вкупе ликующе и надгробную песнь поюще, радуися Невесто присно Девая. Катавасия.
Слава, и ныне. Ипакой, глас 8-й. Б
лажим Тя вси роди Богородице Дево, в Тя бо невместимыи Христос Бог наш вместитися изволи. Блажени есмы, помощницу Тя имуще. День бо и нощь молишися о нас, и державы царствия Твоими молитвами утвержаются. Тем благодаряще вопием Ти, радуися Обрадованная Господь с Тобою.
Песнь 4. Ирмос
У слышах Твое Христе смотрение преславное, яко безсмертен сыи Бог, уподобися смертным человеком. И пребысть еже бе и того ради славлю Твою силу.
Запев. Ж ены некия премудрость Божию взыскаша, и вослед тоя идоша, блудницы же целомудреннии быша, и тму во свет претвориша и мучителей посрамиша, и живот вечныи наследоваша.
Запев. З ело любима есть премудрость Божия, еже есть смотрения таинство всем человеком, ей же ничто же точно есть под небесем, да сохраняем ту, яко зеницу ока, и покоит нас в День Судныи.
Слава. И же неизреченною мудростию словом составивыи всяческая Бог, еже по смотрению Софию именова, да проповемы ту на краях высоких, и тоя ради обрящем благодать и милость в День Судныи.
И ныне. В
преставлении Твоем Мати Божия, пространнейшее тело Твое богоприятное, ангельская воинства священными крилы с трепетом и радостию покрываху, сице вопияху, радуися Невесто неневестная. Катавасия.
Песнь 5. Ирмос
Ж алость приимет люди ненаказанныя законопреступницы июдеи, и огнь пояст супостаты Твоя Христе, яко Тя воскресша лестьца нарекоша.
Запев. К онца вселенныя и вси яже на ней и небо небесем премудрость основа, яко всех нас созда. Тою царие царствуют и сильнии держат землю, и мудрии пишут правду.
Запев. Л юдие земли почтите премудрость Божию Софию именуемую, во веки царствуете и живи будете. Сия бо нам исправляет путь спасения, не чтящии же тоя во дне ада обретаются.
Слава. М ерило лестно, мерзость пред Господем премудрости рачитель глаголет. Мерило же праведно приятно Ему есть, уста же благочестивых поучайтеся премудрости.
И ныне. С
осуд подобаше избранныи пением Ти удивляем Девице. Исходен весь освящен Богови, всем богоприятен и сей воистину являем Богородице всепетая. Катавасия.
Песнь 6. Ирмос
В пучине житейстей деянии моими, снидох во глубину. Но яко от кита Иона вопию Ти, из глубины зол моих возведи мя молюся Сыне Божии Слове.
Запев. Н ачаток премудрости стяжати веру несуменну, да тою наследим благая, не дадим сна очима, и взыщем премудрость Божию, не уклонимся ни на десно ни на шуее, да спасемся аки от тенета серна.
Запев. О чи наши да зрят премудрость Божия Матери, в ню же неизреченно Бог Слово вселися, и от тоя плоть заимовав не домысленно родися. Днесь апостольскии лик на преставление Тоя по воздуху стекается, исходную песнь поюще, благословен из Тебе рождеися Бог наш.
Слава. П очтем людие премудрость Божию, Софию именованную, да обымет нас. Пленицу грехов наших разрушит, и даст главам нашим венец, и того яко любодельная пчела попечемся, и славими всеми будем.
И ныне. Ж изни бывши храм, жизнь присносущную улучила еси, смертию бо к животу преминула еси яже жизнь рождьши составную. Вопием Ти из глубины зол возведи ны, молимтися Владычице всепетая. Катавасия.
Слава, и ныне. Кондак, глас 4-й. П ритецем людие и видим чюдотворную икону Пресвятыя Богоматере. Ея же именуем появлению Софию премудрость Божию, зане храм бысть одушевлен, Единороднаго Сына и Слова Божия. Сия убо светолучно сияет в пречестнем храме Своем, и сердца наша веселит приходящих с верою, и взирающих со страхом и благоговением на пречистую сию икону. Помышляюще в сердцах наших, яко воистину премудрости Божия есть селение, и таинства Его смотрение. Огнезрачная Ея зрим видение, и поклоняемся (поклон) яко истинному и пренепорочному девьству Ея в рожестве и по рожестве. Паки от Нея же изыде огнь божественыи, попаляя тленныя страсти, и просвещая душа наша и чисты сотворяя. Им же и во веки сотвори Отец, той же и мудрость слово и сила наречется, сияние славы и образ Отча ипостаси, молим убо и припадаем, облобызающе пречестную сию икону премудрости Божия Матере, и велегласно возопием: о, милосердая Владычице, спаси рабы Своя от насилия дияволя, от нахождения иноплеменнича, яко Ты еси всех благих подательница, притекающим к Тебе с верою, и просяще великия милости.
Икос. У
тверди ум мой благ и помышление, Боже Отче Вседержителю. Ибо Заступницу мирови непорочную Невесту Деву воспети дерзаю. Ея же девьственую душу церковь Свою божественую нарекл еси, и воплощения ради Слова Твоего Софию премудрость Божию именовал еси, и в Тоя имя царю Устиниану церковь создати повелел еси. И преблаженному Кирилу философу по явлению Девицу избранную именем Софию, сиречь, премудрость Божию, даровал еси. Зрак лица Ея огневиден вообразил еси, от Нея же изыде огнь Божества Твоего, сиречь Единосущныи Сын Твой, попаляя страсти наша телесныя. Крыле же Той яко безплотным небесным силам даровал, венец же царскии на главу Ея возложил еси. В десницу Ея скипетр вдал еси, в шуицы же Ея недоведомая сокровенная тайна, Ея же бо непостижимо ведати и ангелом. Трости же во ушесех Ея, житие ангельско, покоище Святаго Духа Твоего являюще. Препоясание чресла Ея, старейшинство святительства. Нозе же имать на камени, яко же на нем утверди Церковь Свою. Образ же Христа Твоего главою Тоя преклонение небесем, и смотрения плотьскаго таиньства являеши, яко есть Сын прежде век Твоего Отча сияния. Той же и под леты от пренепорочныя Девы без семене родися, по всему Тоя подобию приобщися. Сего ради вопием вси, яко есть воистину премудрость Божия приятелище, и сень небесная, и всех благих Подателнице, и Покровителница притекающим к Ней с верою, и просящим велия милости.
Песнь 7. Ирмос
Ю ноши три в Вавилоне, веление мучителево на буйство преложиша, и посреде огня ввержени прохлаждаеми пояху, благословен еси Господи Боже отец наших.
Запев. Р ука избранных удержит премудрость Божию, лучше бо есть сребра и злата на версех стен проповедуется, и во вратех силных приседит, и дерзающи глаголет: радуйтеся со мною взыскающии Мене.
Запев. С лаву премудростию Божиею наследят, та бо есть долгота жития и лета жизни дарует, и мир прилагает, и вся благая исправляет, и путь жизни сохраняет нам.
Слава. Т воряи правду, наследит премудрость Божию Софию именованную, яко блага, сосца ея паче вина, и воня мира ея паче всех аромат. Взыщем ту, во след ея потечем, да суд и правду дарует нам.
И ныне. В
сесвященное преставление божественныя Ти и нетленныя Матере, премирная вышних сил совокуплены веселитеся с сущими на земли Тебе поющим, благословен еси Господи Боже отец наших. Катавасия.
Песнь 8. Ирмос
В сяческая Владыко, премудростию составив, землю же паки утверди, яко же веси дно, хождение постави на водах безмерных, тем же вси вопием воспевающе, благословите дела Господня непрестанно Господа.
Запев. С офия премудрость Божия именуемая, Самем Господем нареченная, царю Устиниану в создании чюднаго храма, ангелом откровенная, тем же вопием Ти воспевающе, благословите вся дела Господня непрестанно Господа.
Запев. И зраилю повеле Господь в Силоаме скинию поткнути, и ту честно хранити, кольми паче честнейша одушевленная скиния не Веселеилом сотворенная, но Самем Богом учиненная, София нареченная. В ню же Сам Бог Слово вселися, благословите вся дела Господня непрестанно Господа.
Слава. М ысленыи виноград, храм Софии премудрости Божии, сиречь чрево пречистыя Богоматере, от Него же изыде огнь божественыи, пожигая наши душетленныя страсти. Благословите вся дела Господня непрестанно Господа.
И ныне. О
, выше ума чюдес присно Девыя же и Богоматере, во гроб бо всельшися показа Рай, ему же предстояще, днесь радующеся поем и сице глаголем, благословите вся дела Господня непрестанно Господа. Катавасия.
Песнь 9. Ирмос
Т айна Божия пречистая в Тебе бывает, явьствена тайна Дево пречистая, ибо Бог из Тебе воплотися за милосердие, тем же Тя яко Богородицу величаем.
Запев с поклоном. Е гда недоумевашеся царь в кое имя созиждет церковь Божию, тогда явися ангел отроку стрегущему орудия во образе каженика, глагола: кленутися во имя Софии премудрости Божии, в Ея же имя и церковь сия созиждется.
Запев. О н же видев явление радостен быв зело, и на совершение избранныя церкви Божия тщательно касается, и тоя ради вины венец премудрости облагается, и во благочестии первыи царь нарицается.
Слава. Н ашего ради спасения единородныи Сын и Слово Божие храм Себе созда, в пресвятем чреве Девы Марии, и Тоя Софию именова премудрость Божию, еже есть девьственных душа. Тем же Тя яко Богородицу величаем.
И ныне. П риими от нас песнь исходную Мати Живаго Бога, и светоносною Ти и божественою благодатию осени, цареви победительная и христолюбивым людем мир, и грехов оставление, и душам подающи спасение. Тем же Тя Богородицу величаем. Катавасия.
Задостойник: В
ладычице приими молитву раб Своих, и избави нас от всякия нужды и печали. Ты еси Богородице, оружие наше и стена. Ты еси заступнице, и к Тебе прибегаем, Тя и ныне на молитву призываем, да избавиши ны от враг наших. Возвеличим Тя вси пренепорочную Матерь Христа Бога нашего, Юже осени Дух Пресвятый (поклон земной)
. Т
рисвятое, и по «Отче наш». Молитва Исусова: Г
осподи Исусе Христе, Сыне Божии, помилуй нас. А
минь. Читаем тропарь (написан в начале канона). Слава, и ныне — кондак (написан по 6-й песни канона). Г
осподи помилуй (40 раз). Слава, и ныне.
Молитва Софии Премудрости Божией
Н епостижимая и всепетая премудрость Божия София преименитая, девьственных душа. Сиречь, единородныи Сын и Слово Божие, приими молебное сие пение от недостойных и скверных уст наших. Аще и писана суть, не красна песнь во устнах грешничих, обаче же разбойник единем словом спасеся. Мытарь воздыханием оправдася, и ханааннена дщерь матерним прошением исцелися. Понеже Ты Господи Благ и Человеколюбив, грядущаго в мир просвещаеши, и грехи грешником отпущаеши, и разумом не разумных наполняеши, и буяго умудряеши, и жаждущия души благих словес учением Своим яко самаряныню водою животною напояеши. Блудника целомудрена устрояеши. Разбойнику Рай отверзаеши. Зане Ты еси всех благих податель и вразумитель, и животу хранитель, Христе Боже наш. И Тебе славу и хвалу, честь и благодарение, и славословие возсылаем, и поклонение творим, со безначальным Твоим Отцем, и с Пресвятым и Благим и Животворящим Духом, и с Пресвятою и Пренепорочною Материею Твоею Владычицею Богородицею, и присно Девою Мариею. Ныне и присно и во веки веком, аминь.
Ч естнейшую Херувим… Слава, и ныне. Г осподи помилуй (дважды) , Господи благослови (с поклонами) .
Отпуст: Г осподи Исусе Христе, Сыне Божии, молитв ради пречистыя Твоея Матере, и святыя Премудрости Божия Софии преименитыя, и всех ради святых, помилуй и спаси нас, яко Благ и Человеколюбец. А минь. Г осподи помилуй (трижды) . Исходные поклоны.
В 13-ю субботу по Пятидесятнице нам предлагаются следующие два фрагмента из Нового Завета.
Из Апостола:
Братия, мудрость мы проповедуем между совершенными, но мудрость не века сего и не властей века сего преходящих, но проповедуем премудрость Божию, тайную, сокровенную, которую предназначил Бог прежде веков к славе нашей, которой никто из властей века сего не познал; ибо если бы познали, то не распяли бы Господа славы. Но, как написано: не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим Его (1 Кор 2:6–9).
И из Евангелия:
В те дни фарисеи пошли и совещались, как бы уловить Его в словах. И посылают к Нему учеников своих с иродианами, говоря: Учитель, мы знаем, что Ты справедлив, и истинно пути Божию учишь, и не заботишься об угождении кому-либо, ибо не смотришь ни на какое лице; итак скажи нам: как Тебе кажется? Позволительно ли давать подать кесарю, или нет? Но Иисус, видя лукавство их, сказал: что искушаете Меня, лицемеры? Покажите Мне монету, которою платится подать. Они принесли Ему динарий. И говорит им: чье это изображение и надпись? Говорят Ему: кесаревы. Тогда говорит им: итак отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу. Услышав это, они удивились и, оставив Его, ушли (Мф 22:15–22).
И евангелист Матфей, излагающий историю с динарием, и апостол Павел, говорящий о мудрости Божией, прямо или косвенно затрагивают тему отношения Христа и христиан к земной власти и отношения земной власти ко Христу и христианам.
Фарисеи придумали удачную, как им казалось, провокацию против Иисуса. Если Он скажет, что нужно платить подать Риму, – значит, это изменник своего народа, приспешник оккупантов; если же скажет, что не надо, – стало быть, бунтовщик, мятежник, враг императора. Иисус находит весьма изящный выход из западни. Он просит принести римскую монету. А на монете – изображение императора, что с точки зрения правоверного иудея является языческой мерзостью. А если сюда добавить еще и обычное для Рима (и не только) обожествление верховного правителя, то остается удивляться, как вообще фарисеи – ревнители отеческих преданий – могли по доброй воле держать в руках такое . И вот Христос говорит: отдайте кесарю кесарево. То есть отправьте по назначению то, к чему вам и прикасаться бы не стоило. Как видим, здесь нет никакого бунтарства, но нет и слепого преклонения, рабского обожания – лишь спокойное, ровное, несколько отстраненное отношениек земным властям.
Но именно это отстраненное отношение и стало одной из причин ареста Иисуса. Израильские патриоты надеялись, что Он примет участие или даже, став царем (Ин 6:15), возглавит восстание против Рима. Но, поняв, что надежды напрасны, что пророк из Галилеи не собирается присоединяться к их движению, они озлобились и – несмотря на полное отсутствие оснований – выдвинули против Иисуса политические обвинения.
Почему так произошло? На это отвечает апостол Павел: если бы земные властители познали бы Божью премудрость, то не распяли бы Господа. Что же это за Божья премудрость, тайная и сокровенная? Какое-то секретное знание, доступное лишь узкому кругу посвященных? Нет, здесь нет никакой эзотерики. С самого начала Христовой проповеди эта премудрость была доступна всем – евреям и язычникам, мужчинам и женщинам, книжникам и простецам. Нужно было лишь открыть свои уши и сердце, нужно было услышать и понять. Понять, что эта премудрость, эта сокровенная тайна – крест Христов.
Пилат, Ирод, фарисеи и, в первую очередь, дьявол – они судили по себе, и потому никто из них не мог понять, что Иисус пришел не для того, чтобы служили Ему, что Его целью не было достижение власти, что Он не стремился к земному величию, славе, поклонению. Он пришел, чтобы самому послужить другим, чтобы душу свою отдать за многих (Мф 20:28), чтобы падшему человеческому роду открыть двери в Царство Своё, которое не от мира сего (Ин 18:36). И ценой всего этого был крест.
Крест – то, что не может понять и вместить «ветхий человек» (Еф 4:22). Распятый Христос, как пишет апостол в том же послании коринфянам, – для иудеев соблазн, а для эллинов безумие (1 Кор 1:23). И нам, христианам, ученикам Христа (говоря «нам», имею в виду и себя самого), также очень непросто не только согласиться умом, но и самой своей жизнью засвидетельствовать выбор в пользу креста. Мы крестились во имя Святой Троицы (Мф 28:19), мы сделались членам Церкви, членами Тела Христова (1 Кор 12:12–27), но наш ветхий человек постоянно напоминает о себе, толкая нас на широкий путь (Мф 7:13), соблазняя богатством, славой и властью (Мф 4:1–11). И если мы сами и не богаты, не способны достичь славы и могущества, то, по Достоевскому, в вековечной тоске ищем, пред кем преклониться, жаждем ощутить причастность к чему-то мощному и надежному. И творим себе новых идолов, и служим богам, которые мерзость перед нашим Богом.
Однако Господь указывает нам выход: отдавать кесарю (царю, императору, султану, президенту – любой земной власти) лишь то, что принадлежит ему. Но запечатленный в нас Божий образ, наша внутренняя свобода, наша совесть – всё это не должно оказаться во власти земных владык, ибо дано не ими, но Богом – распятым и воскресшим.
- выдающегося иерарха Русской Православной Церкви, замечательного духовного писателя, составившего «галерею портретов» подвижников и неизвестных молитвенников Русской Православной Церкви целой эпохи.Отец владыки Вениамина происходил из крепостных крестьян, мать была дочерью диакона. В семье Федченковых трое сыновей пошли по духовному пути: один стал священником, другой митрополитом, третий окончил духовную академию. Все они были ревностными молитвенниками.
Владыка Вениамин прожил долгую жизнь - 81 год. Господь судил ему проходить жизненное поприще в годы суровых испытаний, выпавших на долю нашей Церкви и Отечества.
Владыка встречался и беседовал с императором Николаем II и его супругой Александрой Федоровной, митрополитом Сергием (Страгородским), впоследствии Патриархом, митрополитом Антонием (Храповицким), архиепископом Феофаном (Быстровым), генералом П.Н. Врангелем, митрополитом Антонием (Сурожским). Трижды встречался со святым и праведным отцом Иоанном Кронштадтским, при этом один раз сослужил ему на Божественной Литургии. Был близок духовно с Оптинским старцем Нектарием и со святителем Лукой, архиепископом Симферопольским и Крымским.
По приглашению генерала П.Н. Врангеля возглавлял военное и морское духовенство Русской Армии Юга России, прошел вместе с ней путь до конца и вынужден был покинуть пределы Отечества в ноябре 1920 года. Жизнь свою за рубежом называл беженством, оплакивая вынужденную разлуку с родиной.
Жил в монастырях и преподавал в Православном богословском институте имени преподобного Сергия, подвизался в пустынном скиту святого Саввы Сербского, скитался, гонимый за преданность Матери-Церкви, служил в Париже на Трехсвятительском подворье Московского Патриархата, священники которого существовали исключительно на скудные пожертвования прихожан.
С 1933 года владыка Вениамин был назначен архиепископом Алеутским и Северо-Американским Московской Патриархии. Активно занимался сбором помощи для Красной армии, сражавшейся с фашизмом, был избран почетным председателем Русско-американского комитета помощи России и получил право беспрепятственного доступа с докладом к президенту США. Когда в 1948 году святитель вернулся на родину, он оставлял в Америке епархию, объединяющую 50 приходов Московской Патриархии, хотя до его служения здесь не было ни одного такого прихода.
На родине он служил митрополитом Рижским и Латвийским, управлял Ростовской епархией, был назначен на Саратовскую кафедру, где подвизался, не приспосабливаясь к новой власти, не заискивая перед могущественными уполномоченными.
Последние годы земной жизни владыка провел в Свято-Успенском Псково-Печерском монастыре. 4 октября 1961 года, в день памяти святителя Димитрия Ростовского, он почил о Господе и был похоронен в Богом зданных пещерах монастыря. Место его погребения окружено почитанием братии и паломников.
Псково-Печерский монастырь готовит материалы для канонизации митрополита Вениамина (Федченкова).
Духовные наставления владыки Вениамина (Федченкова)
Высочайшее чудо - Сам Бог
Высочайшее чудо, прежде всего, Сам Бог. А после Бога все чудеса - малы и незначительны
«Высочайшее чудо, прежде всего, Сам Бог. А после Бога все чудеса - малы и незначительны».
«А где Господь, там чудеса не только возможны, но и необходимы».
«Премудрость Божия - мудрее нас!»
Только молись, только проси - и Он всё устроит
Ведь Бог только того и желает, чтобы давать, святить, спасать, избавлять нас!
«Ведь Бог только того и желает, чтобы давать, святить, спасать, избавлять нас! И притом Он всё это делает Сам, нам же остается лишь просить Его, молиться!»
«И даже от грешника не требуется в молитве ни подвигов особых, ни усиленной собственной борьбы, а лишь просить: оставь, прости, покрой!!! Разве одно лишь ставится условие - “как и мы прощаем”. А в прочих прошениях не ставится уже никаких наших дел. Только молись, только проси! И Он всё устроит…»
Молитва о хлебе насущном
«Даже и о “хлебе” позволено молиться, хотя и совсем не высоко это для верующего. Значит, и с нашими маленькими нуждами мы с надеждой можем прибегать к нашему Отцу. И потому, когда читаешь Молитву Господню, пусть в твое сердце войдет мирный дух, дух надежды, что Он всё слышит, что Он всё может, что Он всё хочет сделать нам благое».
«Когда, бывало, я читал Молитву Господню, то мне непонятно было: зачем нужно просить Бога о таком предмете, как насущный хлеб, ведь хлеб-то был в изобилии даже у любого нищего! В молодости я видел такого в моем округе: у него всегда были довольно полны два мешка - один для муки, другой для “кусков”, то есть для ломтей хлеба. И мне казалось, что чего-чего, а хлеба-то уже всегда всем хватит. Зачем же просить его у Бога: “даждь нам”? Прошло после этого много лет. Я жил тогда в Москве, будучи членом Церковного Собора. Началась революция. И нам не хватало простого хлеба! Тогда я был в Москве, и нам давали всего лишь по 1/8 фунта в день, да и тот был с кострикой. Однажды я шел по улице и увидел голодную, шатающуюся небольшую собаку: она беспомощно пошаталась-пошаталась и околела. Вот тогда я понял: да, и о хлебе насущном нужно молить и просить Бога! Иначе можно от голода погибнуть!»
Молись о ниспослании мира на душу
«Помыслы постоянно владеют нами. Одни - устраивают в нашей душе куплю-продажу, вносят в нее шум и смятение, как на рынке; другие - устраивают собрания и совещания, вносят те или другие рассеяния. Третий разряд мыслей - вбежавшие случайно, незаметно. Все эти мысли нужно изгнать. Проверить себя нужно, верны ли мы Христу, не оскорбили ли Его, не ушли ли от Него».
Ничто так благотворно не действует на душу, как мирное состояние. Врагу спасения оно особенно досадительно
«Ничто так благотворно не действует на душу, как мирное состояние. Врагу спасения оно особенно досадительно, ему всячески хочется нарушить его, вывести человека из мирного устроения, ввести ссоры, злобу, досаду, ропот. Оттого, молясь о ниспослании мира на душу, чувствуй себя, как дощечка среди бушующих волн, почувствуй свою беспомощность и проси помощи у Господа».
«Человека ничто не может удовлетворить, кроме любви к Богу».
Употребление имени Божия творит чудеса даже в мелочах
«Как то, выходя на Литургию, мы забыли взять ключ и захлопнули за собою дверь; она механически заперлась, и чтобы ее отворить, нужен был особый винтовой ключ. После Литургии рассказали эконому отцу Макарию о нашей оплошности. Ничего не сказав, он взял связку ключей и пошел к нашему жилищу, поднял с полу тоненькую хворостинку, отломил от нее кусок, приложил к сердечку ключа и стал вертеть… Но сколько мы ни трудились, было напрасно: ключ беспомощно кружился, не вытягивая запора. “Батюшка, - говорю я ему, - вы, видно, слишком тоненькую вложили хворостинку! Возьмите потолще, тогда туже будет!” Он чуточку помолчал, а потом ответил: “Нет, это не от этого… А от того, что я без молитвы начал”. И тут же истово перекрестился, произнося молитву Иисусову: “Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешного”. Начал снова крутить с тою же хворостинкою, и замок сразу отперся. После я и на своем, и на чужом опыте много раз проверял, что употребление имени Божия творит чудеса даже в мелочах».
В грехах наших повинны мы все друг перед другом
Грехи смиряют человека. Это общеизвестный факт. Особенно смиряется человек, когда чем-нибудь возгордится
«Грехи вообще смиряют человека. Это общеизвестный факт. Особенно смиряется человек, когда чем-нибудь возгордится. Угодники Божии об этом говорят единогласно. И чтобы смирить эту безумную гордыню, Господь и попускает человеку впадать в грехи, оставляя его Своею благодатию. Всякому падению, говорится в Ветхом Завете, предшествует гордость. А когда смирит тебя Господь грехом - уже не до гордости!»
«В грехах наших повинны мы все друг перед другом. Как в океане бурные волны проходят тысячи километров и докатываются чуть заметным волнением до другого берега, так бывает и в нашей жизни: грех, сделанный одним человеком, не остается без влияния и на других. Недаром один писатель сказал крылатую фразу: все за всех виноваты!»
«Святая красота (подлинная) привлекательна и для злых натур. А греховного или подделывающегося человека не любят и единомысленники его».
Литургия - окно, прорубленное Господом в грешном мире
В Божественной Литургии Господь берет нас в Свои объятия
«Как мать иногда ведет дитя за руку, иногда сидит около него и наблюдает за ним, а иногда берет в свои объятия его, ласкает, лелеет и питает, так и Господь во всех службах церковных и в домашней молитве как бы держит нас за руку, наблюдает за нами издали, а в Божественной Литургии Он берет нас в Свои объятия, сажает нас с Собой за стол и питает нас от Своей трапезы».
«Во всех службах, кроме Литургии, мы говорим с Господом как бы по телефону, а в Божественной Литургии мы говорим с Господом лицом к лицу, мы как бы непосредственно говорим Ему свои нужды, лично благодарим и молимся Ему. Оттого молитва за Божественной Литургией действенней, чем за какой-нибудь другой службой».
«Божественная Литургия - окно, прорубленное Господом в грешном, неверующем, прелюбодейном мире, в которое входит свежий воздух. Не будь этого окна, верующие задохнулись бы».
«Святые отцы знали великую силу Божественной Литургии и исповедовали свое благоговение перед нею. Батюшка преподобный Серафим, когда ему сказали, что трудно ему, больному, ходить к Литургии, отвечал: “Да я на четвереньках приползу, если уж совсем не будет сил ходить”».
Нужно притекать к Источнику утешения
Если человек ощущает страдания, то ищи радости в Приобщении Святых Христовых Таин
«В молитвах есть указание на то, чтобы Причащение было в избавление от скорби. Как это? В самом простом и прямом смысле: если на душе есть какая-либо грусть, мука, томление, беда, ожидание несчастья и тому подобное, то нужно притекать к Источнику утешения, к Духу Утешителю, к “Богу утешения”, что больше всего подается в Святом Причащении. Пусть эта скорбь не связана даже со грехами, с сокрушением, пусть даже источник ее не в нас, а в других, но если человек ощущает страдания, то ищи радости в Приобщении».
А кто Бога-то видел?
«В семинарии был такой случай. Один из товарищей, Миша Троицкий, никогда не отличавшийся дотоле вольностью мыслей, вдруг выпалил: “А кто Бога-то видел?” Мы или не хотели спорить, даже не любили таких болтунов, или же не сумели возразить ему - и молчали. Здесь же присутствовал помощник эконома по имени Василий. Видя наше молчание, он обратился к Мише с вопросом: “Барин!” (Так называли почему-то нас тогда служители.) - “Что?” - “Так вы говорите, что коли Бога не видели, так уж и нет Его?” - “Ну да!” - “А вы мою бабку видели?” - “Н-не-е-т”, - робея, ответил Троицкий, чувствуя западню какую-то. - “Ну вот! А она и по сию пору жива!” Общий довольный смех был ответом молодцу Василию. А Миша конфузливо так и не мог сказать больше ни слова. Случай этот слишком прост и, вероятно, покажется слишком вульгарным, элементарным. Это - верно. Но могу уверять, что тысячи таких Мишей - маленьких и больших - путаются в подобных детских недоумениях, не зная, как справиться с ними. А рабочий Василий справился. Хороший и разумный был человек!»
И вдруг потолок над мальчиком исчез. Воссиял свет. И явился Христос
«В одной семье была строгая-престрогая мать. У нее было два мальчика, может быть, лет по восьми-десяти. У матери на косяке всегда висел кнут - для наказания ребят. Как-то дети расшалились, и старший разбил лампу - или только стекло… Спрятать беду уж некуда. Тут вошла в избу мать и, конечно, сразу увидела следы шалости. “Кто разбил лампу?” - спрашивает она сурово. Младший вдруг говорит: “Я!” Мать сняла кнут и жестоко отхлестала его. А старший брат с ужасом и удивлением смотрит, как мать бьет неповинного брата. Мальчик полез на печь - утешительницу всех несчастных. И вдруг потолок над ним исчез. Воссиял свет. И явился Христос. Далее не припоминаю, что Он сказал ребенку в похвалу за самоотверженное страдание за брата. Но только мальчик тогда же дал обет: уйти на Афон в монастырь. И когда вырос, так и сделал. Потом был там игуменом и сам рассказывал о видении. А я теперь записываю - для тех, кто спрашивает: “А кто Бога видел?”»
Молитвами святых отец наших, Господи Иисусе Христе, Боже наш, помилуй нас!
